Профессия фотограф. Мечты. Реальность.

Вы воображаете себе фотографа — мужчину из глянцевого ада: в коже, с «Лейкой» на груди, окружённого красотками, чей смех — не смех, а звон пустых бокалов на крыше, где ветер свистит, и доллары падают с неба. Вы думаете — он спит в шёлке, летает в Париж, как птица без тени, ужинает с владыками моды, что решают, что есть красота, а что — прах. О, как вы ошибаетесь! Жестоко, до боли в сердце — ошибаетесь. Таких — капля в море. Один на миллионы — и то милость судьбы, а не закон.

Страдальцев с объективами многие миллионы. И вы точно среди нех.

Это не жизнь — это мираж, за которым тянется голод, долг, холод и тоска по настоящему свету — не в студии, а в душе.

Эта статья гораздо полезнее и важнее для начинающих фотографов, чем статьи «Какой фотоаппарат выбрать начинающему фотографу», «Какой объектив выбрать начинающему фотографу», и прочие «Уроки для начинающего фотографа». 

В сей статье — соль земли, та самая, что не продаётся ни за какие деньги и не выдаётся на словах теми, кто прячется за ширмой успешного успеха, дабы не обнажить перед вами то, чего никто не хочет показывать. Здесь — не советы, а исповедь. Здесь — не инструкция, а зов к бдению.

Не верь мне на слово — не верь и самой сей статье! Ибо истина не в вере, а в сомнении; не в принятии, а в анализе. Считай — считай всё, считай подробно, считай до боли в глазах и трепета в сердце. Ибо с этим — с расчётом, с размышлением, с умением видеть за видимым — ты пойдёшь во взрослую жизнь, суровую и немилосердную (ссылка на то, как правильно посчитать, в этой статье ниже).

И когда придут годы, и волосы твои поседеют, и мир отвернётся, и ни один человек не протянет тебе куска хлеба — именно тогда ты поймёшь: только то, что ты сам выстрадал, просчитал, скопил, останется с тобой. И помни — самозанятому государство не помощник в старости, которая неизбежна.

Рекомендовано к прочтению всем начинающим, особенно мечтающим стать профессиональными, фотографам.

Фотография — не про мечту. Она про пот, про слёзы, про разбитые колени и камеры на скользком полу съёмочной студии.

Фотография — не мечта, а крест. Не вдохновение — а пот, слёзы, колени в синяках, камера, выскользнувшая из рук на скользкий пол студии, где пахнет кофе и отчаянием. Про тебя — в рваных кедах, с глазами, как у узника, ползающего по полу, ищущего ракурс, где правда хоть на миг станет милосердной.

Женщины приходят — за тридцать, за сорок, за пятьдесят. С телом, что помнит детей, разводы, годы. Платят три тысячи, иногда пять — и просят: «Сделай, как в двадцать пять». Без морщин. Без боли. Без следов жизни.

А ты — стираешь. Пиксель за пикселем. Ночь за ночью. Радужку глаз сжигает монитор, мышцы глаз атрофируются от того, что ты по 6 часов смотришь «в одну точку», как итог, в 40 лет зрение твоё никуда, спина ломится, а в голове — мысль: «Если бы я знал, что стану цифровым косметологом, пошёл бы в салон и работал за фикс».

Сколько таких сессий — тридцать? сорок? — чтоб хлеб купить? А когда столько обработать? Только ночами нон — стоп. И тогда останется на хлеб. Только ночи. Только тишина. Только ты — и тьма, что требует красоты… где её нет.

Честно о затратах фотографа читайте статью, там всё подробно: Затраты фотографа на фотосессию в 2025 году.

Такова профессиональная фотография. Не искусство — искупление.

Никто из фотографов не стал миллионером. Никто. 

Никто не стал по настоящему богат. Никто — даже те, кого вы видите в огне экранов, с миллионом глаз, следящих за ними (подписчиков). Они снимают свадьбы — за пятнадцать, двадцать тысяч. На их сайте ценник и пятьдесят и сто, но это тоже миф. «Стабильность, пусть за двадцать», шепчут себе, как молитву. Студийные съёмки? Раза 2-4 в месяц. Если повезёт.

Всё остальное — кредиты. На камеру. На свет. На арендуемую квартиру — студию, где стены — как тюрьма, а в окнах — мрак. Машины нет. Если есть — она в долгах, как и ты. Ипотека? Отказано — ты «сам себе господин», а для банка ты — пустота. Пенсия? Смех сквозь слёзы: СФР не ждёт милостыни с твоего стола, но и тебе подаст только крохи.

Кто выживает? Те, кто сдаёт студию брендам — не людям, не мечтам, а логотипам. Фотографы друг другу не платят — там суета и нищета. А кто договорился с корпорациями — тот потом «играет в искусство» на их деньги. Иначе — никак. Иначе — пропадёшь.

Кто же покупает те новые камеры по полмиллиона, стёкла по двести тысяч? Девочки — фотографы, у которых есть спонсор, которые играют в фотографов на его деньги. Хорошо если спонсор муж, а если нет… всё быстро превратится в мыльный пузырь. Маркетинговые агентства которые пилят контент, нанимают фотографа за копейки, дают ему для работы оборудование, но доход им приносят именно маркетинговые услуги. Богатые любители, которые не знают куда деть деньги и покупают игрушку, для них за копейки, чтоб было.

Фотография — не ремесло. Не профессия. Это — последняя  иллюзия человека, который всё ещё верит, что талант обязательно заметят и оценят… он не видит и не понимает, а главное не хочет понимать — он платит за это всем.

Модели? Забудьте. В реальности — это не хрупкие создания с обложек, а обычные, добротные женщины.

Это не нимфы с обложек — это женщины. Живые. С дрожью в руках, с криком в глазах, с мольбой: «Сделай меня худой — но грудь оставь!», «Пусть будет естественно — но без морщин, без прыщей, без следов жизни!» Они не позируют — они страдают. Краснеют. Требуют сотый дубль: «Тут щека — как будто упала…»

Ты улыбаешься. Шутишь. Говоришь: «Прекрасно!» — а внутри — вопль: «Кто ты, чтобы требовать чуда?!» Но молчишь. Глотаешь крик. Потому что это — твоя работа. И последний заказ за месяц.

Такова правда: красота — не дар. Она — долг. И ты — её нищий сборщик.

Ты работаешь — в дождь, в снег, в мороз под минус двадцать, где пальцы — как чужие, а камера гаснет, как свеча на ветру. Стоишь в луже, в рваных кедах — ради «романтики» для пары, что завтра расстанется. Лезешь на крыши, в подвалы, а руины — «атмосфера», шепчут тебе, как заклинание.

Падаешь — спасая аппарат. Колено — в крови. Куртка — в клочья. А клиент смотрит. Видит. Знает — сколько это стоит. Но молчит. Улыбается. И считает: всё — по справедливости. Оплачено!

Но и этого мало — ты ещё и клоуном стал! Да, да, не удивляйся: именно клоуном, шутом, увеселителем, призванным разгонять скуку того, кто, заплатив (или не заплатив!) тебе гроши, уже считает себя царём, перед которым ты должен плясать.

Клиент сегодня требует не просто кадров, не просто света и композиции, нет! Ему нужен спектакль, «шарики — фонарики», веселье, искромётность, лёгкость! Для него фотосессия — это не труд, не напряжение нервов и глаз, не мучительный поиск истины, для него это представление, где ты, не художник, не мастер, ты обслуга, которая должна не только фото сделать, но и сделать так, что бы ему не было скучно.

Ты улыбаешься сквозь зубную боль души, ты шутишь, когда сердце твоё полно тоски, ты лебезишь, кланяешься, притворяешься, будто тебе приятно развлекать этого человека, будто ты сам — существо беззаботное, общительное, «лёгкое», как они говорят. А внутри — пустота, усталость, горечь унижения. Ты играешь роль, которую не выбирал, но вынужден исполнять, ибо иначе — «отзывы», «репутация», «конкуренция»…

И в этом притворстве — вся трагедия твоя. Ибо ты уже не знаешь, где кончается маска и начинается лицо. Ты боишься остаться самим собой — ведь тогда, быть может, тебя перестанут звать. И так, шаг за шагом, ты превращаешься в того, кем не хочешь быть, — в вечного угодника, в раба чужого настроения, в клоуна без грима, но с душой, израненной до крови.

О, если б знал клиент, сколько человеческого достоинства ты жертвуешь ради его «удовольствия»! Но он не знает. И знать не хочет. Ему — шоу. А тебе — унижение.

Какая ложь! Ты — не фотограф. Ты — жертва. Жертва их иллюзий. Их «атмосферы». Их молчаливого равнодушия.

Бог видит. А люди — только кадры.

Личная жизнь? Её — нет. Как нет у нищего времени на мечты, у узника — на прогулки под луной. Ты работаешь в субботу, в воскресенье — когда мир любит, ты — служишь идолу под названием «заказ». Ты снимаешь — да, голых женщин, — не из похоти, но из нужды, а девушка твоя, дрожа от ревности, убегает, как от прокажённого… хотя в глазах твоих — только усталость, а в сердце — пустота.

Ты встаёшь в шесть — не для счастья, а для «золотого часа», этого жестокого божества, что дарит свет — и требует плоть взамен. Вечером — не покой, а монитор. Ретушь. Стирай морщины. Уменьшай нос. Увеличь глаза. Добавь губам лжи. И вот — не человек, а кукла. «Идеал», — шепчет заказчица. А ты — скажешь себе: «Предатель». Предатель правды. Предатель профессии. Но сделаешь — снова. И снова. Ибо иначе — голод. Иначе — тьма.

А та, что ушла, — уверена: раз снимал обнажённую — значит, грешил. Значит, любил не её. О, какая наивная жестокость! Ты — не любовник. Ты — ремесленник боли. И никто не спросит — что ты чувствуешь, когда стираешь с лица человека его собственную жизнь.

Такова цена. Таков крест. И ты — несёшь его. Молча.

Ты — не художник. Не вдохновенный избранник. Не тот, кого ты мечтал увидеть в зеркале. Ты — раб. Раб цифры. Раб пикселя, раб чужих желаний, раб сетей, где каждый нищий духом — кричит тебе: «Я знаю свет! Я знаю композицию!» — и плюёт на труд, в который ты вложил душу, всего себя, как последнюю монету в нищенскую кружку.

К сорока — зрение уходит, как вера. Кофе — литрами, не для наслаждения, а чтобы не рухнуть над планшетом, как над плахой. Ты не мечтаешь о Лувре. Ты мечтаешь — о сне. О шести часах. Одних. Без будильника. Без вопроса клиента «Когда?». Без мысли: «Как сделать её красивой? Где ты знаешь ответ —  никак».

О, какая горькая истина: ты не создаёшь — ты стираешь. Не возвышаешь — подделываешь. Не живёшь — выживаешь.

И всё же — ты работаешь. Потому что другого выхода нет. Потому что совесть молчит. А руки — помнят путь к кнопке «сохранить».

Фотография — это не про красоту. Это про боль. Про предательство реальности ради чужой иллюзии. Про самопожертвование ради чужого «лайка». Про одиночество в толпе подписчиков. Про пустоту в кармане и в душе.

Если ты всё ещё хочешь — хочешь! — стать фотографом… если в груди твоей ещё бьётся это безумное, непокорное сердце, если в ушах ещё звенит зов, который не унять ни логикой, ни страхом, ни холодным расчётом — иди. Иди, несчастный. Иди, обречённый. Но знай — не к славе ты идёшь, не к триумфу, не к овациям. Ты идёшь — в подвал. В сырую, пыльную, прокуренную каморку, где свет — не вдохновение, а лампочка, дрожащая на потолке. Где вместо муз — мама троих детей, которая смотрит на тебя с надеждой, почти мольбой: «Сделайте меня… как Ким Кардашьян». И ты молчишь. Ты не смеёшься. Ты не плачешь. Ты — работаешь. 

Тебя не ждёт слава — тебя ждёт бессонница. Не миллионы — мигрени, грызущие виски, как черви совести. Не восторженные взгляды — а головная боль после очередного предательства: «Ой, я передумала, бронь отменяю». И ты снова один. Один перед камерой, как перед исповедальником, куда никто не приходит, кроме тебя самого — грешника, сомневающегося, но всё ещё верующего.

И если ты всё равно пойдёшь — если, несмотря на всё, ты поднимешь эту камеру, как крест, как оружие, как последнюю надежду — знай: ты настоящий. Настоящий — в том ужасном, святом, проклятом смысле, каким настоящими бывают только те, кого мир называет безумцами. Потому что только безумец способен любить то, что бьёт его, высасывает все соки и саму жизнь, требует с него денег за право служить. Только безумец будет искать красоту в усталых глазах, в морщинках улыбки, в неуклюжей позе, в дрожащем свете лампы, в последнем кадре перед тем, как батарея сядет, как модель сбежит, как заказчик скажет: «Не то».

Только безумец будет терпеть — терпеть ради одного. Ради того самого кадра. Того, который, может быть, когда-нибудь — через годы, через слёзы, через отчаяние — кто-то увидит. Кто-то — один — оценит. Может, даже повесят его на выставке. Может, дадут ему приз — «Лучший женский портрет». И что? Что дальше? Он ляжет в архив. Под грудой сотен миллионов других. Под пылью, под забвением. И никто не вспомнит твоё имя. Никто не спросит, сколько ты заплатил за этот кадр — деньгами,  душой.

Но ты… ты будешь знать. Ты будешь помнить. Потому что в этом кадре — не модель. Не свет. Не композиция. В этом кадре — ты. Твоя боль. Твоя вера. Твоё безумие. Твоя любовь — к миру, который тебя не любит.

Иди же. Иди, несчастный. Иди, проклятый. Иди, святой.

Потому что только такие, как ты — безумцы, страдальцы, мечтатели в мире, где мечты продаются на вес — только такие и спасают этот мир от окончательного падения в бездушную тьму.

Пишу эти строки с благоговением перед безумцем, который несёт свет, даже если весь мир требует от него только денег и послушания.

Иди, но помни: Это не профессия — это подвиг. Это не ремесло — это искупление.

Добро пожаловать в ад. Он снимается в RAW. И ретуши не подлежит.

…А те самые «красивые девушки» на сайте — они не приносят доход. Они приносят расходы.

Да… да, вы не ошиблись, не почудилось вам — именно фотограф платит. Не та, что стоит перед объективом, не та, что лишь улыбается по заказу, как кукла заводная, — нет, платит он, тот, кто видит, кто чувствует, кто мучается за каждым кадром, как художник за полотном, как поэт за строкой. Он — платит ей. За то, что она явится. За то, что не сбежит. За то, что не скажет в последний час, с холодной усмешкой или с детским капризом: «Ой, передумала… ПМС, настроения нет». И это — не шутка, не выдумка, не злобная сатира — это жизнь. Жизнь нынешняя, жестокая, обесчеловеченная, где цена ставится не на труд, не на душу, не на талант — а на появление. На улыбку. На отсутствие опоздания.

Две тысячи… пять… десять… за «образ» — слово пустое, как эхо в пустой церкви. За «атмосферу» — как будто её можно купить, как будто она не рождается в муках духа, в содрогании сердца! За «контент» — вот уж слово, достойное нашего века: контент, контент, контент… всё в него упаковано — и боль, и радость, и слёзы, и молитвы. Всё — в контент. Всё — на продажу.

Если ты ещё молод — двадцать пять, тридцать лет, не больше, — и если ты ещё можешь «затусить и угостить», как они говорят, с улыбкой, с лёгкостью, с искрой в глазах — тогда, тогда тебе даруют милость: TFP. Time for Prints. Время в обмен на фотографии. Работай даром — и она, мол, тоже. Но кто же здесь на самом деле работает? Кто теряет? Кто отдаёт? Она уходит — с портфолио, с лайками, с подписчиками, с надеждой на агентство, на славу, на деньги. А ты? Ты — с ещё одним кадром в бездонной яме интернета, где миллиарды изображений падают, как осенние листья, и ни один ветер не поднимет их снова. Даже если лайкнут — забудут. Даже если похвалят — не вспомнят. Ты — песчинка в песчаной буре. Ты — никто.

Двадцать пять лет назад… , двадцать пять лет назад! Тогда ещё были слышны шаги тех, кто шёл к фотографу — с трепетом, с надеждой, с верой, что он, этот волшебник света и тени, откроет им дверь в иное — в вечное, в прекрасное. Тогда красота ещё кланялась таланту. Теперь — талант платит красоте. Платит за право прикоснуться. За право — просить.

И откуда это? Откуда эта язва, гниль, разъедающая всё живое? От агентств, конечно. Они вложили в головы девушек — юных, доверчивых, как дети, — мысль: вы — инвестиция. Ваше лицо — капитал. Ваше тело — актив. Вложено — должно приносить доход. И девушки поверили. Поверили с радостью, с жадностью, с наивной уверенностью, что так и должно быть. Что мир теперь — рынок. Что человек — товар. Что искусство — услуга.

А о тебе? О тебе — кто подумает? О твоих годах учения? О твоём поте, бессонных ночах, о кредитах на объективы, на свет, на софт, на всё то, что делает тебя мастером? Никто. Никто не хочет думать. Зачем? Зачем думать о человеке, когда можно думать о прибыли? Зачем спрашивать о душе, когда есть «контент»? Зачем помнить имя — когда есть «лайк»?

И вот ты стоишь — с камерой в руках, с сердцем, полным боли, с кошельком, полным пустоты — и платишь. Платишь за то, чтобы тебя удостоили. Платишь за милость. Платишь — и молчишь. Потому что крикнуть — значит показать, что ты ещё человек. А в этом мире человек — лишний. Лишний, пока не научился молча платить.

Это — не просто описание рынка. Это — вопль души, задавленной веком. Это — вопрос, брошенный в пустоту: «Доколе?!» — и ответа нет. Только эхо. И гул монет, падающих в карманы барыг, иногда очень милых…

Ты — пустой кошелёк, потраченный день, изношенное оборудование, сожжённые нервы. И «спасибо» в директе. Иногда — даже без него.

Это — не бизнес. Это — мираж, наваждение, мыльный пузырь, в котором отражается не твоя жизнь, а чужая мечта — мечта модели, мечта подписчика, мечта того мальчишки, что когда-то шептал: «Я буду снимать красоту». Но красота — не платит. Не кормит. Не греет. Не лечит твою спину, сводящуюся от ноутбука, за которым ты стираешь следы времени с лица женщины сорока двух — пока в соседней вкладке мигает «TFP» от восемнадцатилетней, что даст тебе почувствовать себя мастером, но не хлеб.

А та, что платит — пять тысяч — просит невозможного: «Талию — как в двадцать. Грудь — как до родов». И ты — кипишь. Внутри — огонь. Но гасишь его. Молча. Потому что деньги — реальны. А красота — заказ.

Ты учился. Ты верил. Тратил тысячи — на мастер-классы, где обещали: «Пройдёшь — получишь чек Х10». Но чеки получили лишь те, кто впаривал тебе эти иллюзии. И даже у них — нет счастья. Есть квартира? Может. Но нет уверенности и покоя. Нет смысла. Нет — победы.

Ты — жертва собственного упования на светлые мечты, на то, что труд твой, честный и упорный, непременно воздастся. Ты отдал всё — последние гроши, последние силы, последнюю надежду — на алтарь этого нового идола: «свободного труда», «творческой профессии», «цифрового предпринимательства». Ты купил старенькую машину — не для души, а для дела; но дело твоё требует жертв: ты мчишься сквозь город, сквозь дождь и пыль, сквозь сон и голод, лишь бы успеть к клиенту, который, быть может, и не заплатит тебе ни за бензин, ни за износ твоего железного коня, ни за измученную душу твою.

Ты платишь блогерам — то деньгами, то временем, которое не вернёшь, то самим собой, расточая последние крупицы энергии на то, чтобы тебя заметили. Ты вкладываешь в SEO, в сайт, в программы, в технику — всё это, как молот, кует твою судьбу, но не в золото, а в ржавчину. И вот — три года, пять лет… и всё это, что ты так берёг, уже устарело, морально и физически изношено, как твоя собственная вера в справедливость. А купить новое? Где? У кого? Разве у тебя есть те миллионы? Нет! Ты — один из тех миллионов, кто стоит на краю пропасти, не имея даже верёвки, чтобы за неё ухватиться.

Почему так? Почему?.. О, не ищи ответа в звёздах — ищи его в цифрах! Внимательно, со страхом и трепетом пересчитай каждую копейку, каждый час, каждый вздох, каждую слезу, пролитую над калькулятором. Не упусти ни единого расхода — ибо пропустишь — и окажешься в разбитом корыте, из которого не выбраться. Ссылка на статью, где можно рассчитать затраты фотографа, в начале этой же статьи (Счтитай — это жизннено важно!).

И даже если однажды, охваченный отчаянием, ты поймёшь: «Всё это — обман! Я погибаю!» — и захочешь переменить путь, стать кем-то иным… даже тогда не жди чуда. Нет волшебной палочки, нет милосердного ангела, что спустится и укажет тебе новую дорогу. Служба занятости взглянет на твои бумаги — и скажет: «Ты — никто. У тебя нет опыта. Ты — грузчик. Ты — дворник». Ибо в их глазах твой труд — не труд, а блуждание в потёмках, без печати «официального» признания.

Такова участь твоя, современный Прометей, прикованный не к скале, а к кредиту, к амортизации фототехники, компа, профсвета и авто, к вечному страху перед завтрашним днём. И только тот, кто сам прошёл через эту муку, поймёт, о чём здесь речь.

Так что же это? Не ремесло. Не искусство. Не бизнес. Это — тихое распятие за чужие фантазии. И ты — всё ещё на кресте. И всё ещё — нажимаешь «сохранить».

Реальность — это не 19-летние с идеальными формами и кожей. Реальность — это 35+, 40+, 50+.

Реальность — не юность, не глянец, не мраморная кожа девятнадцатилетней модели. Реальность — это тридцать пять. Сорок. Пятьдесят. Женщины. Живые. Уставшие. С глазами, полными не страсти — а тревоги. С голосом, дрожащим не от волнения — а от страха: «А вдруг — не получится?»

Они приходят не за искусством. Не за светом. Не за «характером». Они приходят — за спасением. За тенью той, что была — или, может, и не была вовсе. Тело их — предало. Роды. Слезы. Разводы. Годы — как ножи. И теперь — последняя надежда: ты. Ты — с камерой. Ты — с ретушью. Ты — с ложью, облачённой в пиксели.

Они шепчут: «Сделайте меня красивой. Хотя бы на фото. Хотя бы на день. Хотя бы — для них. Для тех, кто смотрит. Для тех, кто судит. Для тех, кто забыл».

И ты — делаешь. Не потому что можешь. А потому что должен. Потому что за тобой — не мечта. За тобой — боль. И ты — последний, кто ещё может её приглушить. Хоть на миг. Хоть на кадр. Хоть — в соцсетях.

Ты делаешь. Стираешь морщины — как грехи. Подтягиваешь кожу — как совесть. Уменьшаешь талию — как вину. Возвращаешь блеск глазам, что давно потухли — не от усталости, а от жизни. Ты — не художник. Ты — хирург без скальпеля. Алхимик, что превращает свинец реальности в золото иллюзии. И платят тебе — не как творцу. Не как художнику. Не как волшебнику. А как подёнщику. И без переработки. И гораздо меньше.  За час. За пиксель. За молчание.

Три часа — и лицо становится маской. Гладкой. Пустой. Без истории. Без боли. Без души. Можно вытянуть фигуру — но пропорции всё равно шепчут: «Ей сорок». «Ей пятьдесят». Модель не видит — не замечает. Но ты — видишь. Ты — знаешь. И это знание — гложет. Не сразу. Не вслух. Но глубоко. В самой груди. Где раньше жила вера — теперь — пепел.

Ты — не предаёшь их. Ты — предаёшь себя. С каждым кликом. С каждым слоем. С каждой убранной складкой. 

И платят тебе — меньше, чем стоит твоя совесть. Но ты — продолжаешь. Потому что иначе — кто же даст тебе хлеб? А им — Хоть этот свет? Хоть этот — последний обман, за который они готовы заплатить… рублями надежды.

А те красивые девушки на сайте? Они прекрасны, но мертвы. Музейные изваяния, лики, застывшие в мертвой красоте. Но разве согреют они тебя? Накормят? Вырвут из петли долгов, что с каждым днём туже затягивается на горле? Купят ли тебе новый жесткий диск, куда ты, как безумец, скидываешь двенадцать терабайт ретуши — двенадцать терабайт призраков?

Они не дают душевного тепла. Напротив, они тебя опустошают. Они отнимают — они высасывают душу. 

В бухгалтерских книгах жизни их место не в графе «Доходы», а в «Расходы. Маркетинг. Самообман». И даже благодарность их призрачна — разве что шепнут «круто», когда получат свои снимки, да и то не всегда. 

Но ведь ты знаешь. Ты чувствуешь нутром, что каждый кадр с «моделью» — это грош, брошенный в бездну. Фальшивый капитал, который не обналичить — ни в рублях, ни в евро, ни в уверенности, ни в покое, ни в вере.  

Ты надеешься, что они приведут за собой толпы красавиц, но приходят другие — те, от чьих тел и лиц хочется завыть, швырнуть камеру о стену и убить тех, кто придумал фотошоп (последнее обязательно).

Ты раб. Раб собственной иллюзии, будто этот блеск фотовспышек когда-нибудь осветит тьму твоего существования. Ты веришь — нет, ты лжешь себе, будто следующий кадр, следующая улыбка, следующая «лайк» — подпись вдруг наполнят ту пустоту, что гложет тебя по ночам, когда ты один, наедине с экраном и цифровым кладбищем несбывшегося.

Ты платишь не деньгами — ты платишь частицами души. И знаешь ли, что страшнее всего? Ты уже не можешь остановиться. Потому что остановиться — значит признать, что все эти годы ты поклонялся идолам, высеченным из пикселей и чужих восхищённых взглядов. А признать — значит увидеть себя. Настоящего. Без ретуши.

И тогда — что останется?..

И ты продолжаешь. Почему? Потому что без этих снимков — ты никто. Без них — ты просто «фотограф для тётенек». А с ними — ты хоть на миг становишься тем, кем хотел быть: художником. Пусть обманутым. Пусть недооценённым. Пусть нищим. Но — художником.

Ты живёшь в двух мирах: 

— Один — это сайт, где всё идеально, и ты — гений.

— Другой — это реальность, где ты сидишь в 3 часа ночи, увеличивая зрачок на 3% яркости, чтобы клиентка сказала: «Ой, теперь глаза живые!» — и поставила 5 звёзд в отзывах. Пять звёзд. За ложь. За труд. За боль.

Такова фотография. Такова правда. Горькая, неотретушированная, без фильтров.

Если ты всё ещё хочешь окунуться в это — добро пожаловать.

Но оставь иллюзии у порога. Возьми с собой терпение, кофе, капли для глаз и чек-лист: «Как не сойти с ума за 6 часов ретуши».

—

P.S. Модели уйдут. Заказчицы останутся. TFP забудут. А женщины 35+ — снова придут. С новыми морщинами. С новыми надеждами. С новыми просьбами: «Сделайте чудо»…

— Твой бывший романтик с камерой, теперь — реалист с тёмными кругами под глазами, папкой «Нереализованные идеи» и долгом за объектив, который «точно окупится».